Одну за одной, огонь обращал страницы старых газет в черных бабочек. Те, движимые языками пламени, трепетали своими маленькими крылышками, то вздымаясь ввысь, то опускаясь в этом странном танце. Но рано или поздно, они все равно неминуемо падали замертво, становясь обычным пеплом.
– Том, расскажи еще, – попросила девочка, потянув замерзшие ладошки к костру.
– Еще? Ну ладно, – мальчик, которому на вид было около двенадцати, поправил шапку своей слушательницы. Она, как и вся одежда девочки, была ей не по размеру: чересчур велика для худощавого тельца шестилетней малышки, – Что тебе рассказать?
– Не знаю. Что-нибудь хорошее.
– Ладно, Зои. Недалеко отсюда, всего в паре сотен километров, есть городок Клинтаун. Он гораздо больше нашего и людей там целая куча. Поэтому там всегда есть работа. А еще там есть приют.
– Приют?
– Ага. И в этом приюте есть места, я уверен. Ведь не может быть, чтобы в таком большом городе и не оказалось местечка для одной маленькой сиротки! В том приюте есть нормальные кровати и даже обеды. А на рождество там дарят подарки. Может и небольшие, но все же.
– Настоящие подарки от Санты?– Зои распахнула глаза, удивленно захлопав ресницами.
– Да, именно! А чтобы туда добраться, нужно всего–то несколько десятков баксов. И знаешь, что самое хорошее в этой истории? То, что мы сможем туда перебраться! – Том порылся в карманах, выуживая оттуда помятую двухдолларовую купюру, – Я только начал копить, но скоро дело пойдет на лад.
– Почему?
– Рождество, Зои. Скоро улицы наполнятся людьми, что объяты духом праздника. Не могу сказать почему, но по какой-то причине их сердца становятся мягче в это время. Я знаю, что попрошайничать плохо и что сам запрещаю тебе, но… Ведь если мы будем петь, это почти как работа, правда, малышка? Мы дарим людям хорошее настроение, а они лишь благодарят нас парой монет, – он прижал девочку к себе, – Мы с тобой накопим достаточно денег и переедем в Клинтаун. Я постараюсь пробиться в прислугу какого-нибудь богатого дома, а если не выйдет, то вместе пойдем в приют. Не знаю, возьмут ли меня, но у тебя крыша над головой точно будет.
– Это правда хорошая история, – Зои улыбнулась, прикрыв глаза и утыкаясь носом в Тома.
Двое сидели у костра, пытаясь справиться с холодом ночи. Мальчик следил за огнем, подбрасывая газеты. Пламя боролось с ветром, изредка едва ли не угасая совсем от его порывов. Наступала ночь. Она, вступая в свои права, осторожно окутывала все вокруг в плотное покрывало тьмы и зажигала звезды, которые сияли в высоте как маленькие светлячки. Крошечными крупицами белой, холодной материи с небес спускались снежинки, переливаясь разными цветами. Ветер подхватывал их, словно пытаясь унести с собой, но все же отпускал, позволяя им упасть на землю. Том еще долго наблюдал за этим, пока усталость не сомкнула его веки, погружая в сон.
Снегопад продолжался. Холод крепчал.
Ближе к утру мальчика разбудил кашель Зои. Малышка сжимала в кулачке его куртку, жмурясь.
– Солнышко, ты в порядке? – спросил он, приложив ладонь к ее лбу. Он был горячим, как земля, согретая летним, полуденным солнцем. Но Том знал, что этот жар ничего хорошего не сулит. Он шел изнутри. Тело боролось с болезнью, словно сжигая себя. Это плохо.
– Не знаю, Том, – неразборчиво пробормотала она, – Спать хочется…
– Так, малышка. Кажется, нам нужно прогуляться к доктору. Ты сможешь идти?
– Наверно нет…
– Ладно уж, – он подхватил Зою на руки, обеспокоенно прижав к себе.
Снегопад усиливался, превращаясь в метель. Белые хлопья все падали и падали, делая сугробы более непроходимыми. Том с трудом пробирался сквозь них, пытаясь разглядеть дорогу к врачу. Он осторожно гладил девочку по голове, стараясь успокоить то ли ее, то ли самого себя. Та могла лишь обессиленно прижиматься, продолжая держаться за его одежду.
Наконец он нашел нужный дом. Их встретила массивная дубовая дверь, невероятно тяжелая с виду. Мальчик неуверенно постучал. Внутри раздался собачий лай, а после шорохи и приглушенное ворчание. Детям отворил пожилой мужчина, явно разозленный приходом незваных гостей.
– Кого в такую рань принесло? – почти прошипел он, протирая очки.
– Простите, сер, – пробормотал Том, отведя взгляд, – Нам нужна ваша помощь. У моей… сестренки жар и я…
– Мальчик, – вздохнул мужчина, – А ты сможешь оплатить эту помощь? Я не собираюсь тратить свое время, помогая отребью за так.
– Но…
– Я так понимаю, нет. И не надо смотреть на меня, как на изверга. Если судить по твоей одежде, ты явно не имеешь никакого крова, как и твоя сестричка. Допустим, я вылечу ее. А потом? Зима нынче холодная. И как скоро ты снова будешь ошиваться у моего порога?
– Я могу заплатить, – мальчик протянул мужчине свои небольшие сбережения.
– Этого мало. Возвращайся тогда, когда лечение будет тебе по карману.
Дверь захлопнулась.
Том сел на землю, опираясь на спину. Бессилие перед жестокой действительностью было невероятно болезненным. Слезы встали комом в горле. Он опустил взгляд на малышку, чьи пальцы цеплялись за его курточку. Ее веки дрожали, а лицо было ужасно бледным. Дыхание постоянно сбивалось. Казалось, ее жизнь походила на хрупкого мотылька, зажатого в ладонях: разомкни руки и он упорхнет, словно его и не было, сожми – погибнет в муках.
– Том, – еле слышно позвала она.
– Что такое, Зои? – голос мальчишки дрожал.
– Том, а почему Санта не носит нам подарки? Мы плохо себя вели?
– Что ты, солнышко. У нас просто… Просто… Просто нет камина, потому ему некуда их положить.
– А, понятно… А там, куда мы переедем, он будет?
– Конечно будет. И ты, – голос внезапно сорвался, заставляя замолкнуть на пару секунд, – И ты сможешь получить то, что захочешь.
– Даже куклу?
– Даже куклу, милая.
– Том, а почему ты плачешь?
– И ничего я не плачу. Мне просто снег в глаз попал, – он шмыгнул носом, рукавом утирая слезы и касаясь губами ее лба. Все еще горячий.
Метель делала все белоснежным. Двое сидели у чужой двери, прижимаясь друг к другу и стараясь справиться с холодом.